Игорь Юрьевич Кобзев
Философские эссе для всех, кто разочарован в современном образовании
www.kobzev.net 

Меню

На начало
Об авторе
Книга
Романы
Сценарии
Статьи
Галерея
Видеолекция
 
Статьи
Количество статьи: 297
Статьи за 24 часа: 0
[ Все статьи | Поиск | Top 10 | Категории ]

Геделиана (платонический диалог)


«Иные вещи нам непонятны не потому,
что наши понятия слабы, а потому,
что они не входят в круг наших понятий».
(Козьма Прутков)

«Если бы самосознание
Было полезно заранее,
Тогда бы наши старания
Не увенчало страдание...»
(Дмитрий Осадчий)



- Как Вы думаете, что останется от ХХ века в памяти человечества лет этак через тысячу?
- Теорема Геделя о неполноте,
- Как? Неужели все открытия и достижения науки и техники уступают по своему значению этой кабинетной теореме?
- Ну, для ближайших веков не уступают, а в горизонте тысячелетий они меркнут перед этим достижением человеческого разума. Так же, как померкли достижения кораблестроителей времен Архимеда, например, перед открытием конических сечений Аполлонием или интегрирования Архимедом,
- Тогда напомните мне, в чем же суть этой теоремы?
- В том, что в любой системе знания есть правильные утверждения, невыводимые в этой системе знания,
- И все?
- Да, все,
- Но что же здесь выдающегося? Не говорит ли эта теорема о слабости наших теорий и, следственно, нашего разума?
- Она говорит о неустранимых ограничениях нашего ума. А ограничения – это и есть суть всех наших знаний,
- Как так?
- Все наши законы природы или, как мы их называем, законы сохранения – это законы ограничения или законы невозможности чего-либо. Например закон сохранения энергии можно сформулировать как утверждение о невозможности вечного двигателя первого рода, а второй закон термодинамики – это утверждение о невозможности вечного двигателя второго рода и так далее,
- То есть можно сказать, что познать нечто это значит ограничить это нечто?
- Именно.
- И чем же Гедель ограничил наш разум в своей теореме?
- Бытием,
- То есть?
- Теорема Геделя говорит о том, что бытие любой системы всегда превосходит разум этой системы. Более того – и всегда будет превосходить разум системы, как бы эта ситема ни развивалась,
- Но это же чистый агностицизм: получается, что мир не познаваем!
- Познаваем, но познать его до конца нельзя – в мире всегда будет присутствовать некий остаток, который можно прожить, просуществовать, но не познать. По сути теорема Геделя присваивает бытию фундаментальный (в том числе и когнитивный) статус в этом мире. То есть орган мышления не может быть «киселем» наподобие лемовского Соляриса. Этот орган должен находиться в теле, которое двигается, страдает, радуется и живет. Вот о чем, в частности, говорит эта теорема,
- И все-таки мне непонятно: люди всегда знали, что их знания ограничены...
- Но до Геделя они были уверены в том, что когда-нибудь наступит момент, когда их знания станут полными, что мир может быть познан до конца, без остатка. - - Это вера человека эпохи Просвещения. По-существу Гедель своей теоремой закрыл эпоху Просвещения,
- И каую же эпоху он открыл?
- Эпоху Воспитания,
- ??!
- Я понимаю Ваше недоумение, но выслушайте меня спокойно и задумайтесь над тем, что я скажу. Идеалом человека эпохи Просвещения была одна голова – вроде головы профессора Доуэля, какой ее описал накануне открытия Геделя фантаст Беляев. Тело – это придаток разума, оно подчиняется разумному управлению. Вспомните культ Разума, который провозгласила победившая Французская революция, и то, как этот Разум отделял головы от ненужного тела при помощи изобретения разума – гильотины. Можно сказать, что гильотина – это материализация Гегельянского тезиса: «Все действительное – разумно». Гильотина – это восстание на истину теоремы Геделя. Точнее, теорема Геделя – это окончательное преодоление правды гильотины. Понимаете, если прав Гедель, то бытие с его нелепостями, порой глупостью, сентиментальностью, пристрастиями, любовью и ненавистью – это бытие имеет смысл в нашем знании. Оно призвано обнаруживать истины, недоступные разуму и навязывать эти истины разуму в качестве аксиом. Но чем же должно пользоваться наше бытие в своем отношении к миру, когда разум не в состоянии дать ему разумный совет? – Опытом тела, который оно усвоило в процессе своего развития в данном социуме, то есть опытом воспитания. Теорема Геделя говорит нам о том, что совсем не случайно Сократ, Будда, Конфуций и Христос учили этике, а не научным истинам. Ибо знание может прирастать только в носителе соотвествующего поведения. Это понял накануне открытия Геделя Герман Гессе в своей «Игре в биссер» - он показал, что будущее определяется Воспитателем, а не носителем знания. К такому же выводу независимо пришел Иван Ефремов в своих фантастических романах. После Геделя становится ясно, что если знание зависит от бытия, то судьба знания определяется воспитанием этого бытия. Не подтвержает ли история  ХХ века справедливость этой истины?
- Пожалуй Вы правы: культ невоспитанности и вседозволенности уже привел к катастрофическому невежеству нового поколения, которое и понятия не имеет о Геделе и его теореме,
- Да, отрицание бытия знанием, чем грешила эпоха Просвещения, привело к отрицанию знания одичавшим бытием, чем и закончился ХХ век, так и не усвоивший самого выдающегося своего открытия – теоремы Геделя,
- А как бы Вы определили ту истину, которую, согласно теореме Геделя, бытие вносит в наше знание?
- Я бы определил ее как чудо,
- То есть?!
- Чудо – это истина, которая не выводима из существующего знания. Можно сказать, что знание прирастает чудом: то, что было чудом, становится новой аксиомой знания, но и это расширенное знание обречено на встречу с новым чудом,
- То есть наше знание – это остров, окруженный океаном бытия. И прибой этого бытия выбрасывает на берег острова новые истины, становящиеся частью осрова. - - Остров прирастает новыми аксиомами знания, но океан бытия при этом остается беспредельным и чреватым новыми чудесами,
- Да, чудеса эти так плотно пронизывают ткань наших знаний, что мы их и не считаем собственно чудесами, хотя это именно они,
- Что Вы имеете в виду?
- Случайность. Это ли не чудо, ведь она не вписывается в наши острова закономерностей,
- Получается, что наше знание представляет собой геделевы острова в океане случайности?
- Или, как говорят современные физики, наш мир – это острова порядка в океане хаоса,
- А человек – это Робинзон на геделевом острове?
- Да, Робинзон, зовущий Пятницу,
- То есть?
- Понимаете, все что расположено на геделевом острове не требует для своего постижения речи, ибо то что логически выводимо, является тавтологией. В пределах этого острова аксиомы как бы говорят только «Вот!», предъявляя себя. Логический вывод – это не речь, это монолог междометий. И только нужда в Другом, том, который не принадлежит к этому геделеву острову, заставляет раздирать косноязычный рот в поисках слов. Потому что, как говорил Бахтин, Другого можно коснуться только в диалоге: здесь невозможно ни об-общение, ни при-общение, но только общение. Я думаю, что именно осознание древним человеком своей геделевой ситуации стало причиной его лингвистических усилий породивших речь,
- И кто был этим Другим, подвигнувшим человека на слово?
- Бог,
- ?!
- Носитель чудес, с которыми сталкивался человек на своем геделевом острове. Именно к нему направлял человек свою перворечь, которую мы теперь называем молитвой,
- То есть Вы считаете, что речь родилась из молитвы?
- Да. Знаете, есть такие древние фигурки с Кикладских островов: одна изображает размышляющего человека, а вторая – молящегося. Размышляющий молчит, а молящийся взывает к Другому. Они символизируют активность человека, направленную, соотвественно, вовнутрь и вовне геделева острова,
- Получается, что обнаружение чуда (или Бога, что то же самое) в своей картине мира явилось стимулом становления человека, если понимать под человеком существо, обладающее речью?
- Или что Бог сотворил человека, что всегда нам твердила религия,
- А сам Бог что такое?
- А сам Бог с точки зрения геделева острова определим только апофатически, то есть от противного – определения того, что не есть Бог: Вместо «Вот!» косноязычные аксиомы говорят «Не я Бог!». И весь остров кричит «Не я!». И тогда становится ясно, что истина, незаконно проникшая на остров, согласно теореме Геделя, и есть Бог, но лишь до тех пор, пока она не будет принята в круг аксиом этого острова,
- Получается, что апофатизм – характернейшая особенность Восточного богословия – является следствием геделизма человеческой ситуации?
- Именно, но не только апофатизм. Теорема Геделя позволяет понять, что имел в виду апостол Иоанн, когда провозглашал, что «Бог есть любовь». Ведь только любовь может принять Другого как своего, сделать его частью самого себя, что и происходит при принятии новой истины в качестве аксиомы в соответствии с теоремой Геделя,
- Получается, что эпоха Воспитания, о которой Вы говорили выше, есть прежде всего эпоха воспитания способности к любви,
- И теорема Геделя ставит нас перед необходимостью развития этой способности в человеке для того, чтобы преодолевать ограничения, которые она налагает на наше познание,
- Тогда и я соглашусь с Вашей оценкой значения этой теоремы для будущего человечества.


Дата: 20.12.2008, Просмотров: 2792


Articles © ZiZ
phpMew © ZiZ 2004