|
|
Количество статьи: 297
Статьи за 24 часа: 0
[ Все статьи | Поиск | Top 10 | Категории ]
О свободе (Платонический диалог)
|
«Избыток свободы ведет только к избытку рабства»
(Платон)
(Аристотель) - Хайре, учитель!
(Платон) - Приветствую тебя, мой критический ученик! Ты прочитал мой диалог «Государство»?
(Аристотель) - Да, учитель. И я не согласен с твоим идеалом государства,
(Платон) - Я ожидал этого. Но скажи, что конкретно вызывает твое возражение?
(Аристотель) - В твоем идеальном государстве совсем нет свободных людей – там все рабы своего положения в государстве: каждый прикован к своему сословию и обязан исполнять свою работу. Даже принадлежащие высшему сословию философов-воспитателей несвободны,
(Платон) - А от чего они должны быть свободны по-твоему? От познания или от обучения своих сограждан?
(Аристотель) - По-моему философ должен иметь право вести независимую от своих сограждан жизнь – познание не терпит оков принуждения,
(Платон) - Кто же может принудить тебя в твоем познании? Даже я не смог отвадить тебя от увлечения твоей зоологией, хотя мне это занятие кажется бесполезным для философа. Это внутренняя свобода философа и она неприступна и недоступна никому извне. Но есть внешняя жизнь человека в государстве, есть обязанности перед согражданами, от которых никто не вправе отказаться. Разве не так?
(Аристотель) - Да, конечно, гражданин должен участвовать в суде и управлении, нести военную службу и выполнять жреческие обязанности, но это занимает только часть его времени. А у тебя получается, что вся жизнь философа посвящена его государственной функции,
(Платон) - А ты как бы хотел, выбрать архонта на народном собрании, переложить все бремя решений на него, а самому гулять в Ликейской роще? А потом с удивлением обнаружить, что народный избранник превратился в ненавистного тирана? Увы, мой молодой друг, мы смертны. И не просто смертны, а обидно мало живем в этом мире – только-только наберемся ума, начнем размышлять независимо, а тут и жизнь кончается. Если бы мы жили хотя бы сто лет, то вполне могли бы посвятить половину жизни долгу перед государством, а вторую половину проводить в свободном созерцании. Но это невозможно, к сожалению. Поэтому мы и не свободны в выборе своих поступков: если мы откажемся от своего долга по воспитанию нового поколения и управлению низшими сословиями, то за одно-два поколения государство выродится из Аристократии в Тиранию,
(Аристотель) - По-моему, демократия надежно защищает интересы большинсва граждан. И свободу гарантирует возможность по очереди быть управляемым и править,
(Платон) - Давай рассмотрим это твое утверждение внимательно. Что такое большинство? – Это посредственность, то есть посредственность ума, посредственность добродетелей. Скажи, может ли посредственность, действующая в интересах посредственности, привести к росту добродетели в государстве?
(Аристотель) - Нет, не может,
(Платон) - А теперь о свободе. Если люди посредственные обладают свободой поступать по своему усмотрению, то будут ли они стремиться к росту их добродетели и ума или останутся в том состоянии, к которому привыкли?
(Аристотель) - Очевидно, останутся в состоянии посредственности,
(Платон) - На самом деле не останутся, но будут непрерывно деградировать к еще более грубому и примитивному состоянию. Это как здание, которое не подвергается ремонту, неизбежно приходит в упадок и разрушается. Так и демократия неизбежно вырождается в охлократию, основанную на меняющихся прихотях толпы, постоянно попадающей под влияние демагогов. Демагогия существует на деньги олигархов и руководит охлосом, внушая ему, что это и есть подлинная демократия. И такая форма правления действительно устойчива, и тем устойчивей, чем менее развит и образован охлос,
(Аристотель) - Политическое животное...
(Платон) - Как ты сказал?
(Аристотель) - Это из зоологии: подобно тому как муравья можно определить как муравейниковое животное, чайку – как животное колониальное, льва – как животное территориальное, а аиста – как животное семейное. В этом же смысле можно определить человека как политическое животное,
(Платон) - Что ж, мне нравится это определение. Впервые вижу пользу для философии от твоих занятий зоологией. Но только это определение приложимо к «нижней» части человека,
(Аристотель) - Как это «к нижней части»?
(Платон) - Представь себе человека в виде кентавра. Так вот это твое определение применимо к нижней «лошадиной» части кентавра. А человеческий торс еще нужно вырастить из этого лошадиного тела - для этого-то требуеются усилия воспитателей-философов. Можно сказать, что животное тело нам дано, а человек как таковой лишь задан как возможность. И если не прилагать соответствующих усилий, то он так и останется упущеной возможностью,
(Аристотель) - А как бы ты, учитель, определил «верхнюю часть» этого кентавра?
(Платон) - Если твои зоологические определения перевести на мой язык эйдосов, то можно сказать, что каждому животному соотвествует один определнный эйдос: льву – эйдос льва, аисту – эйдос аиста и так далее. Человеку же доступны все эйдосы мира – в этом и состоит смысл познания человека. Полностью развитый человек – философ - способен свободно переходить от одного эйдоса к другому, обнимая своим разумом весь мир. Такому человеку, как ты сам понимаешь, совсем не до политики, поэтому к нему уже не приложимо твое определение,
(Аристотель) - И такой человек свободен?
(Платон) - И да, и нет. С одной стороны только такой человек и свободен, потому что нет иной свободы для человека, чем свобода познания. Во всем остальном человек отягощен долгом стать человеком. Поэтому он не свободен поступать иначе, чем восходить в своем образовании и добродетели,
(Аристотель) - А как же свобода?
(Платон) - Свобода конечно присутствует в жизни человека, но не на уровне его сущности. Ну, представь себе поток, текуший с гор к морю. Разве он свободен не течь к морю? Нет конечно. Но представь, что он при этом обтекает скалу или камень. Вода свободна обтекать этот камень справа или слева. Но при этом она все равно стремится вниз, к морю,
(Аристотель) - Подброшенный камень падает вниз, потому что это его естественное положение. А для человека естественным положением является стать философом. Так?
(Платон) - Совершенно верно. А теперь представь себе типичного демократа. Это разбогатевший кузнец, маленький и лысый, который недавно вышел из тюрьмы, помылся в бане, приобрёл себе новый плащ и собирается жениться на дочери своего господина, воспользовавшись его бедностью и беспомощностью. Он часто нагл, разнуздан, распутен и бесчестен. Когда во главе государства, где демократический строй и жажда свободы, доведется встать такому кузнецу, государство это своих должностных лиц будет карать, если те недостаточно снисходительны и не предоставляют всем полной свободы, и обвиняет их в мерзком олигархическом уклоне. В таком государстве неизбежно на все распространяется свобода. Например, отец привыкает уподобляться ребенку и страшиться своих сыновей, а сын — значить больше отца; там не станут почитать и бояться родителей (все под предлогом свободы!), переселенец уравняется с коренным гражданином, а гражданин — с переселенцем; то же самое будет происходить и с чужеземцами. При таком порядке вещей учитель боится школьников и заискивает перед ними, а школьники ни во что не ставят своих учителей и наставников. Вообще молодые начинают подражать взрослым и состязаться с ними в рассуждениях и в делах, а старшие, приспособляясь к молодым и подражая им, то и дело острят и балагурят, чтобы не казаться неприятными и властными. Если собрать все это вместе, самым главным будет, как ты понимаешь, то, что душа граждан делается крайне чувствительной, даже по мелочам: все принудительное вызывает у них возмущение как нечто недопустимое. А кончат они, как ты сам можешь догадаться, тем, что перестанут считаться даже с законами — писаными или неписаными, — чтобы уже вообще ни у кого и ни в чем нe было над ними власти. Такое государство непременно станет легкой добычей своих соседей, которые и положат конец этой демократии,
(Аристотель) - Получается, что несвобода под руководством философов в твоем идеальном государстве для человека лучше свободы?
(Платон) - Ты правильно заметил – именно для человека! А не для политического животного, как ты его определяешь,
(Аристотель) - Следовательно свобода не является определяющей философской категорией для человека?
(Платон) - Думаю, что нет. Для человека определяющими философскими категориями являются долг и добродетель. А свобода – это категория демагогии, посредством которой ловкие олигархи управляют твоими политическими животными. |
Дата: 12.05.2014, Просмотров: 2346
|
|
|
