„Природа - сфинкс. И тем она верней
Своим искусом губит человека,
Что, может статься, никакой от века
Загадки нет и не было у ней.“
(Федор Тютчев)
Древние египтяне говорили: «Когда человек узнает, что движет звездами, Сфинкс засмеется“. А Хилон из Спарты говорил: «Познай самого себя, и ты познаешь богов и вселенную». Так может быть тайна мира и заключается в том, что человек еще не стал человеком, для которого и сотворен этот мир согласно Антропному принципу космологии. Тайна мира заключена в том, что это мир человеческий. А тайна человека состоит в том, что он еще не человек. Обе эти тайны стали явными после воплощения Христа. Если Бог, воплотившись в мире, стал человеком, значит мир этот действительно человеческий. А то, что „мир Его не познал“ говорит о том, что человек еще не стал человеком. Почему?
- А потому, что человек зомбирован навязчивыми состояниями социума и своего тела, которые называются страстями. Хайдеггер называл их „заботами“. А церковь назывет их „грехами“. И в этом погружении в заботы и страсти заключалось то грехопадение, которое имело своим следствием изгнание из рая. Рай – это такое состояние человека, при котором мир проявляет себя как мир человеческий. Мир, в котором „человек есть мера всех вещей“, как говорил Протагор из Абдер. В этом мире нет тайны и загадки для такого человека. Об этом догадывался Тютчев. Яблоко Евы – это метафора наркотика, которым искажается сознание человека, заключая его в капсулу мнимых забот и желаний. Погоня за ними „вырезает“ человека из человеческого мира, превращая этот мир в „среду выедания“, в сырье для вечного роста тех же самых забот и желаний, делающих взгляд человка на мир предвзятым. Непредвзятым взгляд на мир оставался только у детей и поэтов. Вот Пушкин мечтал:
„...для власти, для ливреи
Не гнуть ни совести, ни помыслов, ни шеи;
По прихоти своей скитаться здесь и там,
Дивясь божественным природы красотам“
И тогда мир проявит свою человечность:
„свой тайный смысл доверят мне предметы.
Природа, прислонясь к моим плечам,
объявит свои детские секреты.“ - здесь Белла Ахмадулина как бы вторит Тютчеву.
Идеал греческих философов – апатейя и атараксия, то есть изгнание страстей и забот из своей жизни возвращает „райский взгляд“ на мир: мир райски прост и человек в нем свидетель и созерцатель рая. И тогда вдруг оказывается прав Протагор: «Как мы чувствуем, так оно и есть на самом деле», «Все есть таким, каким оно кажется нам». Но истина этих банальностей не банальна, потому что она спрятана в этом „мы“. Кто эти мы, для которых их чувства совпадают с действительностью, а то что кажется становится реальностью? Не о таких ли „мы“ говорил Христос: „ если... скажете горе сей: «перейди отсюда туда», и она перейдет, и ничего не будет невозможного для вас“?
Мераб Мамардашвили говорил: „Дьявол играет нами, когда мы не мыслим точно“. Но верно и обратное: бесы играют нами именно для того, чтобы мы не мыслили правильно. Бесы – это те самые страсти и заботы, которые искажают наше восприятие этого мира. Пример такого искажения – истребление бизонов после прокладки трансконтинентальной железной дороги в США: они были перебиты пассажирами из окон своих вагонов. Потому что для белых с их „страстями и заботами“ бизоны были дикими животными. А для индейцев прерий они были ихним животноводством и не более диким, чем стада северных оленей для ненцев и эвенков. Энрико Ферми в середине ХХ века сформулировал парадокс молчания Вселенной, который с тех пор носит его имя. Почему мы не наблюдаем сигналов от других цивилиазций, если Вселенная существует уже миллиарды лет? И Станислав Лем объяснил это молчание тем, что мы, исходя из своих представлений о технологиях, принимаем за естественные те процессы и явления в Космосе, которые на самом деле носят искусственный характер. Просто мы под влиянием своих „страстей и забот“ не можем себе этого вообразить. Как не можем себе вообразить, что Земля является живым организмом, о чем догадался Джеймс Лавлок в своей „гипотезе Геи“. Как не можем себе вообразить, что мир сотворен Богом для человека и „под человека“, считая в своей слепоте этот мир объективно закономерным. Но ведь математически объективный закон сохранения выглядит так же как „управление“ в теории управления. И в конце ХХ века Ефим Либерман таки провозгласил, что наш мир не закономерен, а управляем. Значит этот мир все таки рай, сотворенный Богом для человека?
А кто же является человеком для этого рая? Ответ прост: тот, кто видит этот мир раем, кто способен воспринимать красоту явлений мира. Художник видит красоту пейзажа, математик видит красоту уравнения, физик видит красоту теории, поэт воспринимает красоту слова, влюбленный видит красоту любимой. Недовоплощенность человека заключается в его эстетической слепоте. „Бесы“ навязчивых состояний и идей являются „катарактой“ для эстетического восприятия мира, для восприятия мира как рая. Афанасий Великий говорил: „Бог стал Человеком для того, чтобы человек стал богом“. Это высказывание по аналогии с Антропным принципом можно назвать „сильной антроподицеей“. Мы сформулируем „слабую антроподицею“: „Бог вочеловечился, чтобы человек наконец тоже вочеловечился“. Когда это произойдет наконец, мы увидим на лице Сфинкса улыбку, с которой он оказывается всегда на нас взирал...
|