Игорь Юрьевич Кобзев
Философские эссе для всех, кто разочарован в современном образовании
www.kobzev.net 

Меню

На начало
Об авторе
Книга
Романы
Сценарии
Статьи
Галерея
Видеолекция
 
Статьи
Количество статьи: 297
Статьи за 24 часа: 0
[ Все статьи | Поиск | Top 10 | Категории ]

Мир без времени

  Недавно английский физик Барбур оживил концепцию иллюзорности времени в физическом мире, которую еще тридцать лет назад выдвинули Дж. Уилер и Б. Де Витт. Согласно Барбуру процессы в нашем мире можно рассматривать в двух дополнительных друг другу пространствах – обычном физическом пространстве, в котором время обладает реальностью, и в конфигурационном пространстве, где изображаются отношения межу объектами нашего мира. В последнем нет места времени. Барбур назвал его Платонией в честь автора «мира идей» (см. «Знание-Сила», 2002, №12).
    Как можно «вписать» иллюзорность времени в наше сознание? Для этого обратимся к главному соотношению квантовой механики – соотношению неопределеностей Гейзенберга, которое можно интерпретировать как соотношение дополнительности «энергетического» и «временного» описаний реальности. Проиллюстрировать это соотношение можно следующими общеизвестными примерами: 1) задание определнной энергии (выражаемой функцией Гамильтона) в механике порождает «неопределенность» времени – период колебаний осциллятора, движение которого описывается соответствующими уравнениями Гамильтона, 2) «нулевая неопределенность» времени, т.е. мгновенность перехода электрона с уровня на уровень в атоме, порождает конечную «неопределенность» энергии, равную разности энергий этих уровней. Причем, в последнем примере пространство, в котором совершается переход электрона является «конфигурационным» в том смысле, что в нем не существует траектории, по которой электрон переходит с уровня на уровень, а значит нет ни координат, ни времени.
   Таким конфигурационным пространством, дополнительным к пространству физическому, является спектральное пространство преобразования Фурье. Последнее переводит функцию пространственных и временных координат в функцию энергии. При этом соблюдается закономерность, напоминающая соотношение неопределенностей Гейзенберга, - чем уже («сингулярнее») функция координат, тем шире соотвествующий ей Фурье – спектр, и наоборот.
   В магической картине мира, представленной в книгах К. Кастанеды, также присутствуют два описания реальности – нагваль и тональ. Первый соотвествует энергетической картине мира, в которой нарушаются причинные (временные) связи явлений, второй – обычной физической картине мира, в которой соблюдается принцип причинности. В нагвале реальность – это энергетические нити, пронизывающие всю Вселенную, и замыкающиеся на некой сущности, называемой Орлом. Эти нити могут слипаться друг с другом, образуя так называемую «точку сборки», которой в физическом пространстве (тонале) соответствует конкретный объект или организм. Точка сборки может смещаться вдоль энергетических линий, может изменять число охватываемых ею линий, но эта активность связана не с причинностью (и временем) как в мире тоналя, а только с намерением (или волей) носителя точки сборки.
    Можно сказать, что мир нагваля представляет собой мир субъективного идеализма. Или точнее – полисубъективного идеализма, поскольку в этом мире действуют разные воли, которые сталкиваются, взаимодействуют и взаимно ограничивают действие друг друга. Разные существа вступают в энергетический «симбиоз» друг с другом, объединяя свои точки сборки, причем симбиоз этот, как и симбиоз в биологии, охватывает весь диапозон отношений – от паразитизма (такие энергетические паразиты называются в религии бесами, а Катанеда называет их «воладорес») до любовного слияния с религиозным эгрегором (как это осуществляется в феномене Церкви). Видимо и биологические симбиозы в тонале, отображаются в мире нагваля в виде объединения точек сборки вступающих в симбиоз организмов. И борьба за существование идет в мире нагваля в форме попыток навязать свою волю конкуренту. В этой борьбе проигрывает тот, чья воля ослаблена страстями. Недаром бесы соблазняют людей страстями – в мире нагваля страстность (как и всякий иной стресс) проявляется как расплетение энергетических нитей в точке сборки. Полное расплетение этих нитей в мире нагваля есть смерть в мире тоналя. Поэтому идеалом мага является бесстрастность, называемая Кастанедой «безупречностью». Искусство удерживать свою точку сборки в неприкосновенности называется «сталкингом».
     Но есть у магов и еще одно искусство – искусство сдвигать свою точку сборки вдоль энергетических линий практически мгновенно и на любое расстояние. Это искусство называется «сновидением», а агент (точка сборки), который смещается вдоль этих линий называется «телом сновидения» или «двойником». Двойник намеревает слипание или, наоборот, разъединение энергетических нитей где-то в ином положении вдоль этих нитей. И поскольку в мире нагваля нет времени, то эти изменения в положении точки сборки могут проецироваться в мир тоналя как  будущие, так и как прошлые события, являясь основой того, что на языке мира времени называют судьбой.
      Я уже писал в эссе «Квантовая магия», что нити нагваля в современной физике присутствуют в виде волновых функций квантовой механики. Теоретически эти «нити вероятности» тянутся от бесконечности до бесконечности, что иллюстрирует явление тунеллирования частицы через стенки потенциальной ямы: частица может оказаться там, где ее по «законам тоналя» быть не может, но где присутствует соотвествующая ей «нить нагваля». Парадокс Эйнштейна-Подольского-Розена в квантовой механике эквивалентен сдвиганию (намереванию) точки сборки вдоль линий нагваля (волновых фунций) в прошлое или в будущее: если две частицы когда-либо взаимодействрвали друг с другом, то они будут иметь общую волновую функцию («точку сборки») и «чувствовать» друг друга на расстоянии. Недавно открытое явление телепортации фотона подтвердило этот эффект экспериментально.
       М.К. Мамардашвили определил умную мысль, как мысль, которую нужно думать с усилием, а глупая мысль – это та, которая думается автоматически. Т.е. умная мысль – это форма намерения, если пользоваться терминологией Кастанеды. Возможно такая мысль и создает новые конфигурации слипания линий нагваля (новые положения точки сборки), которые проецируясь во временной мир тоналя оказываются пророчествами и предвидениями.
        Можно предположить, что отношение между миром тоналя (миром пространства-времени) и миром нагваля (миром энергии) строится на том же принципе дополнительности, что и отношение между энергией и временем в соотношении неопределенностей Гейзенберга. Т.е., чем локальнее объект  в одном мире, тем более «размазаны» соответствующие ему характеристики в другом мире, и наоборот. Так, линии нагваля тянутся от бесконечности до бесконечности, поэтому такой линии в мире тоналя соотвествует нулевая характеристика – безвременье (нулевое время – точка на оси времени). Напротив, точке сборки (локальному объекту в мире нагваля) соответствует конечный промежуток времени в мире тоналя – этот промежуток и есть время жизни носителя точки сборки.
   Это напоминает «устройство» вариационных принципов механики: задание некоторого функционала (например энергии), позволяет записать соотвествующие уравнения Эйлера – уравнения движения в пространстве и времени. Т.е. энергетическая характеристика как бы расщепляется на квант времени и квант пространства. В частности, таким пространством может быть живое тело –  конструкция для преодоления пространства во времени. Получается, что изменения вызванные намерением в положении точки сборки, т.е. энергетические изменения в мире нагваля, проецируются в мир тоналя как некоторое пространственно-временное единство, которое с точки зрения существующего живого тела представляет собой некоторую последовательность активностей этого тела во времени – осуществление его судьбы.
 Можно сказать, что мы чувствуем судьбу и течение времени только потому, что мы являемся пространственным телом. Когда же мы перестаем ощущать себя телом (это происходит с магами в акте, называемом Кастанедой «потерей человеческой формы»), тогда мы перестаем воспринимать время – мы переходим в «конфигурационное пространство» нагваля, в котором воспринимаем себя как точку сборки линий энергии.
    Интересно, что в нагвале времени нет, но необратимость, которую мы считаем неотъемлемой характеристикой времени, есть. По словам Кастанеды, перед старостью бессильны и маги. Эта необратимость воспринимается в мире нагваля как порождение чужих намерений, с одной стороны, и слабости своей безупречности, с другой. «Несовершенный сталкинг» – так можно было бы назвать причину старения и смерти, которая в мире нагваля воспринимается, как расплетение энергетических линий и исчезновение точки сборки. В мире без времени необратимость присутсвует как битва воль (намерений) и страстей (стрессов). Человек существо страстное («стрессное»), поэтому он подвержен необратимости и смерти. Чтобы необратимость исчезла, нужно чтобы бесстрастие и воля победили страстность природы человеческой – это и есть «потеря человеческой формы» или «святость».
    Недаром Барбур назвал мир без времени Платонией – это мир бесстрастных эйдосов Платона, которым живые объекты мира времени соотвествуют лишь приблизительно. Что может спасти эти существа от необратимости времени? Только Бог, который именно поэтому и зовется Спасителем.
    С точки зрения описанного выше мира без времени Бог – это идеальная точка сборки, т.е. точка сборки, не подверженная необратимым и неконтролируемым ею изменениям. В мир времени это Существо проецируется в виде носителя разных чудесных физических свойств, связанных с отсутствием времени.
Спасение, о котором много говорят религии, заключается в том, чтобы человек обратил свою волю (свое намерение) к этому Богу, т.е. в максимальной степени «слил» свою точку сборки с точкой сборки Бога, и тогда сталкинг Бога (т.е. способность удерживать точку сборки в целостности) становится сталкингом адепта этой религии. Об этом говорил ап. Павел, как об «облечении во Христа». Достигший этого человек становится святым. Множество адептов, намеревающих свою волю на этого Спасителя, образуют Церковь или Эгрегор – коллективную точку сборки, сохраняемую сталкингом Спасителя. Поэтому в церковном писании говорится о том, что «Церковь – это коллективное тело Христово».
    Кроме Спасителя существует еще одна особая точка в нагвале – точка, из которой выходят энергетические линии и на которой они все заканчиваются. Кастанеда называет эту точку «Орлом». По Кастанеде Орел  «питается» осознаниями умерших существ. Т.е. та общая для многих энергетических линий волновая функция, которая порождалась существованием точки сборки данного существа, после распада последней, оказывается или в точке сборки Спасителя, если умерший принадлежал к Его Церкви, или в точке Орла, которая является точкой сборки для всего Мира. Т.е. Орел – это Бог, это Рай и Ад одновременно, в зависимости от того, соотвествует ли по своим намерениям (волевым интенциям) волновая функция умершего существа намерению Бога Мира или нет.
    Итак мир без времени представить себе можно. Более того, он вполне соответствует магической картине мира, нарисованной Кастанедой. Иллюзорность времени в этом мире компенсируется реальностью намерения (воли) в нем. Т.е. здесь действует не причинная связь между феноменами, а связь волевая. Поэтому в этом мире можно сказать горе (точнее, ее точке сборки): «Сдвинься в море!» и гора  сдвинется. В физическом мире такая воля является иллюзорной, зато власть времени и причинности в нем абсолютна.


Дата: 24.12.2004, Просмотров: 3040


Articles © ZiZ
phpMew © ZiZ 2004