|
|
Количество статьи: 297
Статьи за 24 часа: 0
[ Все статьи | Поиск | Top 10 | Категории ]
Метабиология зла и любви
Тема актуальная в мире, где «оси зла» проводятся произвольно, и где никто не уверен, если он не будет завтра «назначен» носителем зла. Где все «занимаются любовью» и при этом страдают от одиночества и мизантропии.
Почему зло в своих проявлениях остается привлекательным для сознания более, чем добро? Именно на этой особенности человеческого восприятия основан успех Голливуда: агрессивность, зло в отношении «назначенного» зла и составляет суть положительного героя. На этом фоне добро выглядит тихим идиотизмом, уделом неудачников и изгоев. Почему так происходит?
Недавно шотландский ученый Дэвид Хорробин предложил новую теорию происхождения разумности человека. Согласно Хорробину, разумность – это побочный продукт нарушения жирового обмена, произошедшего у нашего предка. Точнее, разумность – это лишь ослабленный вариант главного следствия этого нарушения – шизофрении. Суть шизофенического мировосприятия состоит в расколе реальности на несовместимые картины мира. Шизофреник создает в своем сознании виртуальный мир, который перестает сообщаться с миром реальным, подобно тому как черная дыра утрачивает всякий информационный контакт с остальным космосом. Сознание шизофреника как раз и представляет собой такую виртуальную «черную дыру». Тогда, если продолжить эту аналогию, разум нормального человека – это звезда, еще не претерпевшая коллапс, но потенциально способная на это. Подобно тому, как звезда и черная дыра представляют собой два состояния одного и того же объекта, так разум и шизофренический бред лишь количественно отличаются друг от друга, качественно будучи родственными феноменами.
В самом деле, основное свойство разума – рефлексия представляет собой следствие раскола реальности на «я» и «мир», причем это «я» свободно создает виртуальные миры для решения конкретных задач, и миры эти часто не стыкуются друг с другом и с реальным миром, в котором живет человек. Можно сказать, что принципы шизофренического бреда конструктивно используются сознанием для решения практических задач в реальном мире. Но эта способность, выделившая наших предков из мира животных, имеет и очень негативные последствия, одним из которых и является привилегированное положение зла в жизни и сознании человека.
Есть ли зло в мире животных? Конрад Лоренц отвечает на этот вопрос отрицательно: нет в мире животных ни добра, ни зла, а есть только этологические программы, равно приспособленные для выживания, вне зависимости от того, в каких этических категориях мы склонны их оценивать. Это позиция ученого, наблюдающего животный мир извне, с позиции автора, как назвал эту точку зрения М.М. Бахтин. Но стоит нам оказаться в роли «героя» этой «пьесы жизни», как мы сразу почувствуем на себе разницу между злым и добрым к себе отношением. Так, с позиции исследователя мы воспринимаем смерть как положительный фактор эволюции, а с позиции индивидуального живого существа мы ее же воспринимаем как абсолютное зло. И что бы там не говорили этологи, но слон так же страдает и плачет по умершей любимой, как и мы. И обезумевший слон, убивающий всех на своем пути, есть такой же носитель зла для своих жертв, как маньяк-убийца для случайных прохожих.
«Шизофреническое грехопадение» человека, о котором пишет Хорробин, и которое в Библии описывается как «познание добра и зла», привело к тому, что человек, в отличие от животных, слишком часто и легко стал занимать в своей жизни «авторскую позицию» (об этом в Библии говоит змей-искуситель, что отведав запретный плод, люди станут как боги – ведь Бог как раз и занимает абсолютно авторскую позицию по отношению ко всему происходящему в этом мире). Люди стали жить в созданном их сознанием виртуальном мире (называемом «культурой»), переделывая окружающую их реальность в соотвествии с устройством этого виртуального мира. Причем разные коллективы людей создавали разные виртуальные миры. Эти миры сталкивались при столкновении их носителей и оказывались носителями зла друг для друга. Именно всилу непроницаемости шизофренической реальности для других вариантов реальности, истина такого мира не могла быть перенесена в мир другого социума, она требовала уничтожения этого социума как носителя «зла». Стремление к истине, которое нетрудно ассоциировать с «добром» в данном виртуальном мире, порождало реальное зло. Это и явилось причиной непрекращающихся войн в истории человечества. Война есть прямое следствие шизофренического устройства человеческого сознания. Блаженный Августин сказал: « Человек так возлюбил истину, что почитает за истину все, что он любит». Вот этой любовью к своей истине и прокладывается путь злу. М.К. Мамардашвили сказал: «Зло есть следствие уверенности пребывания в истине». Мы можем немного переделать это определение: зло есть результат стремления к виртуальному добру, в конечном счете – зло есть результат самого существования этих виртуальных миров, продуктов нашей шизофренической разумности.
Нельзя сказать, что человек не ощущал этой своей патологии и не пытался найти средства для лечения себя и своего социума. Главным лекарством, которое нашло человечество, была религия. Сам термин «религия» очень верно передает суть этого средства – это «соединение», «связь» с Другим, прорыв шизофренической изолированности своего виртуального мира.
Первыми докторами, лечившими своих соплеменников от культурного аутизма, были шаманы. Интересно, что шаман, согласно современной медицинской терминологии, это человек склонный к психозу (шаманское камлание и путешествие с духами это и есть психоз). Но психоз не совместим с шизофренией, т.е. шаманами становились люди, здоровые от исходного порока разума. Они и вели своих соплеменников по пути расширения сознания, по пути трансценденции своего ограниченного эго, по пути, ведущем к встрече со своей Самостью (термин К. Юнга), которая в религиях известна под именем Бог. Для этого глубинного путешествия они использовали различные галлюциногены, которые стали химической компенсацией патологии биохимического обмена у человека.
И, как считает Теренс Маккена, шаманам удалось скорректировать зло в природе человека: он утверждает, что примерно в седьмом – шестом тысячелетии до н.э. на территории нынешней Сахары сложилась «культура сотрудничества» - «неолитический рай», базирующийся на употреблении псилоцибиновых грибов, произрастающих на навозе крупного рогатого скота. Позже с наступлением засухи эта культура распространилась в сторону Египта, Палестины, Малой Азии. В третьем-втором тысячелетии она исчезла под ударами «культуры владычества» (термин Маккены) племен, пришедших с севера. Для этих племен было характерно употребление алкоголя (медовухи), который не компенсирует шизоидную нетерпимость «естественной» человеческой культуры. Последним осколком былой гармонии человека в этом мире стала минойская культура Крита, не знавшая войн и насилия, но хранившая традицию употребления галлюциногенов.
Согласно трактовке Маккены вся история последних трех тысяч лет – это история борьбы за источники сырья и рынки сбыта наркотиков, на потреблении которых базировалась устойчивость существования «культуры владычества». Начиная с Троянской войны, которая была, как сейчас считают историки, войной греков за контроль над торговыми путями поступления наркотиков из Азии, и кончая всемирной войной Аль Каиды, базирующейся на торговле опиумом и его производными. Как показал Маккена, Великие географические открытия и экспансия европейцев в мире – это следствие навязывания ими всему миру употребления нескольких наркотиков: сахара, кофе, чая, какако, дистиллированного алкоголя, табака, опиума. Политика глобализма в наше время базируется на распространении по всему миру нового виртуального наркотика – электронных массмедий. Все эти столь разные вещества объединяются в группу наркотиков по признаку последствий их употребления для человека – все они углубляют изолированость его от реального мира и способствуют погружению сознания человека в иллюзорные миры. Они укрепляют шизоидную природу человека, паразитируют на ней и плодят зло, свойственное этой природе.
А то, что природа человека склонна ко злу, хорошо знают этологи. В.Р. Дольник отмечал, что стихийно, без искусственных усилий, в человеческом коллективе происходит «кристаллизация зла» - складываются отношения насилия и унижения, как это свойственно бандам, воинским казармам, тюрьмам, подростковым группировкам и т.п. Напротив, терпимость, уважение к Другому требует огромных воспитательных усилий. Получается, что зло «естественно», а добро «искусственно». М.К. Мамардашвили метко определил, чем умная мысль отличается от глупой: «Глупая мысль думается сама собой, а умная мысль требует усилий для размышления о ней». Перефразируя это определение, можно сказать, что зло в человеческой среде складывается автоматически, а поддержание добра требует усилий. Это как раз те воспитательные усилия, которые прилагала к человеку религия на протяжении тысячелетий. «Религия – опиум для народа», - сказал Ленин и сам не знал при этом, насколько он был прав: религия как институт человеческого общества родилась из технологии поддержания психического здоровья разумного человека посредством употребления психоделиков. С течением времени химические истоки религии были забыты, технология сместилась в сторону иных чисто психических практик, но цель и смысл ее остался прежний – компенсировать дефектность природы человеческой разумности.
Хотя почему только и именно человеческой? Я имею в виду концепцию И.С. Шкловского, которая была создана им тридцать лет назад для объяснения т.н. «Великого Молчания Вселенной» – отсутствия каких-либо сигналов от внеземных цивилизаций. Исходя из огромного времени существования Космоса с одной стороны и огромной скорости развития технологической цивилизации с другой, отсутствие сигналов неких сверхцивилизаций выглядит парадоксом. Это парадокс Ферми. Шкловский объяснил этот парадокс тем, что сверхцивилизации просто не возникают в Космосе либо из-за их гибели, либо из-за потери интереса к технологическому развитию. Сам Шкловский склонялся к первому варианту объяснения – разум совершает самоубийство. В.М. Липунов задает по этому поводу вопрос: «Не является ли разум некоторой гипертрофированной функцией организма, ведущей его носителя к неизбежной гибели? Но тогда разум – это всего лишь неудачное изобретение природы, тупиковая ветвь эволюции?» Как это созвучно концепции разума у Хорробина. Но в чем состоит функциональная или, если так можно выразиться, технологическая причина появления этого «тупикового изобретения» эволюции?
Я уже писал в своих эссе, что спусковым механизмом эволюции организмов является стресс – поиск новых биологических технологий выхода организма из стрессовой ситуации и составляет суть образования нового вида в ходе эволюции. Стресс – это ситуация слишком сильного контакта организма с реальностью: среда обитания «вторгается» в организм и даже грозит ему гибелью. Конструктивный выход из этой критической ситуации – это создание такой «виртуальной» реальности, в которой организм не будет больше ощущать «ударов среды». Эта реальность обеспечивается либо этологически, либо физиологически, либо биохимически. И называется она адаптацией к среде обитания. Т.е. каждый выживший в эволюции организм – это своеобразный «реалистический солипсист», который живет в своем «виртуальном» мире, защищающем его от стрессогенной реальности.
В этом отношении разум человека есть лишь одна из биологических технологий выхода из стресса. Кто-то из биологов отлично сказал: « Мозг есть не орган мышления, а орган выживания». Поэтому не надо удивляться странностям человеческого мышления – оно возникло для того, чтобы продуцировать виртуальные миры, позволяющие человеку избегать стрессовые ситуации, в которые он, как вид, был помещен с момента своего возникновения. Мышление – это орудие для той самой борьбы за существование, о которой писал Дарвин. Самые смышленные животные – это хищники, охотники: волк, ворон, дельфин. Это и есть биологическая (или «метабиологическая», как заявлено в названии эссе) причина присутствия зла в механизме человеческого сознания. Зло, направленное вовне – это добро для себя, это способ выживания индивида, способ существования эго. И способ самоутверждения эго в реальноим мире. Поэтому зло так привлекательно для человека, ведь каждый несет в себе эго, стремящееся сохранить себя в мире и сделать мир удобным для себя – распространить свой виртуальный мир на мир реальный. Станислав Лем в «Солярисе» говорит об этом устами доктора Снаута: «На самом деле мы не хотим открывать кого-то другого в Космосе – мы хотим распространить себя на весь Космос». Та же самая западная цивилизаторская установка Р.Киплинга. В лингвистических терминах – это монологическое мышление, не способное услышать собеседника. Можно предложить такое определение зла:
Зло есть монолог о добре.
Заметим, что зло всегда серьезно, и даже торжественно серьезно, особенно когда вещает о добре. Потому что монолог не может быть веселым – в монологе некому иронизировать и передразнивать говорящего. Для монолога нужен мир без Другого - пустой мир, в котором лучше «аккустика для монолога». Как раз шизофреническое мышление и есть монолог «вопиющего в пустыне» – шизофреник не способен слушать потенциального собеседника.
Теперь нетрудно перейти к поиску метабиологии добра (или любви, как написано в названии).
Речь пойдет совсем не о сексе, хотя наше понимание любви базируется именно на этом биологическом основании. Но сам секс есть лишь частный случай великой технологии биологического бытия, которая называется «симбиоз». Секс – это «временный симбиоз», тогда как симбиоз – это «непрерывный секс», это «оргазм, ставший организмом». В мире нет организмов, не участвующих в симбиозе. Поэтому можно сказать, перефразируя св. Иоанна, что биологический мир есть любовь. Возможно, проекцией этой реальности в мир символов и стало его определение: «Бог есть любовь». Ибо Бог для человека – это насущный (абсолютный) Другой, с которым у человека устанавливается «симбиоз бытия».
Не случайно смысл и значение симбиоза впервые осознал великий русский анархист князь П. Кропоткин, в то время как воспитанный в нетерпимости протестантской морали Ч. Дарвин увидел в биологическом мире только борьбу всех против всех. Анархизм Кропоткина, как и анархизм Льва Толстого, – это культурное наследие православного юродства. Юродивый – это человек существующий в Боге – «убогий». Это самый «антишизофренический тип», какой только можно себе представить, ибо он не замкнут в общепринятой виртуальной реальности, а абсолютно открыт реальности внешнего мира – открыт Богу. Юродивый – это человек, пребывающий в «симбиозе с Богом». У юродивого нет эго, ему нечего защищать в себе, поэтому он не ведает зла. Это святой человек. И это шутовски веселый человек – всем своим поведением он смеется над нормами серьезного мира зла. Святые вообще всегда веселые люди – вспомните старца Зосиму у Достоевского. А чего им грустить? – им нечего терять, ибо они уже потеряли свое эго. Чего им бояться? – они уже умерли для мира и живут в Боге и ради Бога, не имея своей индивидуальной воли, но полагаясь только на волю Бога. К. Кастанеда говорил о таких людях, что «они взяли смерть в качестве своего советчика». Таких чудаков мир не может поймать в свои сети виртуальных миров и соответствующих им правил. « Мир ловил меня, но не поймал», - как написано на могиле Григория Сковороды.
Кого нам напоминает юродивый? – Да ведь это же психологический портрет шамана, о котором мы говорили в начале эссе. Шаман – это и есть юродивый племени. Он спасает племя от шизоидной самоизоляции. Именно шаманы в измененном состоянии сознания обрели впервые способность говорить – это явление известно и в Евангелии как глоссалалия или «говорение на языках», дар которого обрели апостолы во время сошествия на них Св. Духа. Шаман не просто «владыка слов», он – владыка диалога: в своем трансе он беседует с духами, а выйдя из транса, он беседует с людьми. А диалогическое слово требует от человека совсем иного мышления и отношения к миру, нежели слово монологическое: в диалоге человек открыт для Другого, он онтологически допускает существование Другого. Диалог вынуждает человека покинуть изолированное пространство шизофрении, в диалоге человек психически здоров. Недаром наши учителя мудрости – греческие философы вели бесконечные диалоги, - они были психически здоровыми людьми и создали (хотя совсем не надолго – всего на пару столетий) психически здоровую культуру.
Это была культура, которая строилась вокруг воспитания добродетели, т.е. морального, умственного и физического здоровья. Можно сказать, что в эти века Грецией правили Асклепий и Гиппократ. Классическая Греция – это фабрика, по производству здорового человечества. И строилось это производство на антибиологическом принципе аскезы и упорного труда, ибо для животных свойственно как раз обратное – если им это позволяют внешние обстоятельства, животные ленятся и предаются гедонизму. В биологии это оправдано тем, что как раз внешние обстоятельства-то и не дают животным лениться и объедаться. Но человек, перейдя к производящему хозяйству в ходе неолитической революции, обеспечил себе возможность и лениться и предаваться излишествам. В конце концов именно этот гедонизм и погубил греческое культурное чудо и диалоги философов были вытеснены монологами римских ораторов.
Добро и любовь всегда протекают в режиме диалога – диалога слов, диалога тел. В диалоге даже зерна зла в виде эгоизма и агрессии работают как двигатель взаимообмена, поддерживающего этот «симбиоз». Можно дать такое быть может странное определение любви (и добра):
Любовь (и добро) – это диалог между носителями зла.
Симбиоз требует преодоления страха перед Другим, и прежде всего страха собственной смерти в этом Другом. На этом страхе зиждется наше эго. Этот страх порождает зло – криминалистам известно, что чаще всего убийства совершаются из страха за свою жизнь. Чтобы преодолеть этот страх, нужно преодолеть шизоидную природу нашего разума – нужно открыться Другому. В этом состоит суть обращения человека к Богу.
Быть может парадокс Ферми, о котором мы говорили выше, объясняется второй возможностью, которую Шкловский назвал «утратой интереса к технологическому развитию», а мы бы назвали «обращением к Богу», которое в свете всего выше сказанного есть «выздоровление человечества». Быть может Космос молчит, потому что его обитатели уже переболели детской болезнью разума – шизофренией, порождающей технологический способ существования цивилизации. И здоровые сверхцивилизации существуют в иной ментальной реальности, которую мы знаем под именем Царства Божиего? Может быть об этом говорит св. Иоанн в «Апокалипсисе»: « И увидел я новое Небо и новую Землю». |
Дата: 24.12.2004, Просмотров: 2733
|
|
|
