|
|
Количество статьи: 297
Статьи за 24 часа: 0
[ Все статьи | Поиск | Top 10 | Категории ]
Парадоксы Эго
Все парадоксы, связанные с эгоизмом и с его носителем – Эго, своими корнями уходят в биологию. Биологи делят все организмы на две группы – унитарные и модулярные. Первые – это такие организмы, которые мы как раз интуитивно обозначаем словом «организм»: это отдельный и относительно независимый от всех остальных организм. Вторые – это суперорганизмы или организмы-колонии, как деревья, кораллы, муравейники. Сюда же относятся различные симбиозы. Здесь суперорганизм сосоит из организмов-модулей. Оказывается, что типичными для нашей планеты являются именно модулярные организмы, а унитарые организмы можно рассматривать как некоторое исключение или некое переходное состояние на пути к модурярному состоянию. Так вот, Эго – это характеристика унитарного организма. Для него эгоизм является необходимой стратегией выживания. Для индивидов же, составляющих модулярный организм, эгоизм бессмысленен – он является стратегией, ведущей к гибели суперорганизма, и потому недопустим.
Одинокий унитарный организм – это абстракция, не имеющая отношения к реальности. Унитарные организмы организованы в социумы – квазимодулярные организмы, существование которых требует от первых некоторой альтруистичности поведения, хотя бы в некоторые периоды жизни (например, при размножении и выращивании потомства). Значит в поведении унитарного организма должны сосуществовать эгоистические и альтруистические стратегии. Это как раз и характерно для человека.
Носитель эгоистической стратегии в человеке называется «Эго», тогда как носитель альтруистической стратегии может быть назван «Самость» (термин К.Г. Юнга). То, что в психологии называется «Самостью», в религии называется «Бог». Недаром слово «религия» происходит от латинского «религаре» – соединять. Религия не выдумка хитрых жрецов – это неотъемлемая стратегия человеческого поведения, на которой зиждется человеческий социум. Недаром Гераклит определил человека, как того, кто существует рядом со своим богом. И тогда определение человека Аристотелем как «полисного животного», т.е. как носителя социальности, перекликается с определением Гераклита. Центральным событием жизни человека является переход от Эго к Самости. Только это и можно назвать реализацией человека в его жизни. В традиционных обществах этому переходу соответствовал обряд инициации. В цивилизованных обществах роль инициации перешла к образованию, но лишь в редких случаях образование действительно выполняет роль инициации. Ибо суть инициации состоит в изменении стратегии отношения к миру и социуму. Образование же в современном обществе является скорее усилителем эгоистической стратегии, нежели формированием стратегии Самости.
Парадокс Эго заключается в наличии его двойника – Самости. И то и другое тождественно для индивида его я-ощущению. И то и другое индивид называет словом «я». Возникает шизофреническая расколотость сознания, которая обычно скрыта от самого сознания всилу того, что осознается только один из образов «я». Другой находится в подсознании. Обычно это самость, ибо человек, как и любое другое животное, начинает свое детство с эгоизма. Тем и болезненна инициация, что она означает переворот в сознании, - «я» Эго линяет как личинка и превращается в «я» Самости – имаго. Оно расправляет крылья и вылетает из кокона подсознания на свет сознания. После этого человека уже нельзя с полной уверенностью отнести к унитарным организмам – он уже является элементом модулярного суперорганизма социума, который человек называет словом «Бог».
По-видимому, многие пардоксы человеческого бытия могут быть сведены к этому основному парадоксу. Например, различные логические прадоксы, сводящиеся к парадоксу ссылки на себя, т.е. к наличию логической петли в рассуждениях, связаны с тем, что Эго не подозревает о существовании иного «я» – Самости. Наличие последнего размыкает петлю парадокса в высказывание, направленное от одного «я» к другому. Или, в более общей форме, – петля парадокса размыкаетмся в диалог между Эго и Самостью.
Само по себе Эго может существовать только в линейном времени, «стоком» или «источником» которого оно само и является, всилу чего оно не может воспринимать мир символически, т.е. вне времени, или лучше сказать – во многих параллельных временах, которые не могут быть одновременно логически освоены им. Для Эго взаимные влияния событий в этих параллельных причинных цепочках выглядят как случайности. И только переходя от одной такой цепочки к другой, Эго испытывает что-то вроде эффекта дежавю – осознание того, что оно подозревало о существовании какой-то независимой причинной связи между событиями, протекающими в параллельном времени. Самость, согласно Юнгу, знает о том, что мир устроен символически, что объекты мира суть символы, связанные так называемой символической причинностью – взаимным отражением вне времени. Эта цепь символических отражений тянется к одному суперсимволу всех символов, который называется Бог. В этой точке схождения символов мир обретает смысл, который видим для Самости, но не видим для Эго. Мир бессмысленен для Эго. Эта бессмысленность в экзистенциальном плане воспринимается им как случайность, а в логическом плане – как парадоксальность. Человеческое Эго сталкивается на протяжении истории человечества с такими парадоксами, которые оно не в силах разрешить, оставаясь Эго. Неразрешенность (и неразрешимость для Эго) этих парадоксов и является причиной продолжения истории.
Одним из таких парадоксов является «парадокс Божественной любви». Дело в том, что субъектом человеческой любви является его Эго – предмет этой любви укрепляет Эго и оправдывает его существование. Непосредственное проявление витальности организма – его чувственность связана именно с такой любовью. Эту любовь греки назвали «эрос» – эрос это любовь Эго. Оборотной стороной любви-эроса является фобия ко всему, что не составляет предмет любви Эго. Эрос «вырезает» из реальности предмет своей любви и живет в этом виртуальном мире (вспомните знаменитый монолог князя Андрея Болконского из «Войны и мира» о том, что весь мир для него расколот на две части – где есть Наташа, и только там есть жизнь, и где ее нет – там только тьма и небытие). В этом смысле человеческое Эго – идеалист, а человеческая любовь – это любовь к идеальному (к идеалу). Божественная любовь – это любовь к реальному миру, созданному Богом. У греков есть слово для ее обозначения – «агапе». Для Эго она невозможна – Эго не может любить всех, попытка любить всех разрушает эмоциональность Эго. Недаром религия, провозглашающая любовь к Богу, делает упор на том, что божественная любовь это не модус чувств, а модус воли. Для Эго – это модус воли. Чувсвтенность Эго, ведущая к эросу, должна быть связана аскезой воли, дабы удерживать направление к агапе. Это свидетельствует о неестественности для Эго божественной любви. Потому что субъектом божественной любви является не Эго, а Самость. В этом и заключается суть парадокса божественной любви и путь для его разрешения.
Поскольку мы привычно отождествляем человека с его Эго, то парадокс можно сформулировать так: человеку не дана способность к божественной любви, пока он остается человеком. Когда же он обретает способность к божественной любви, он перестает быть человеком – «обоживается» (термин Г. Паламы), т.е. его Эго замещается Самостью. «Атом божественной любви» – это Самость. Вместе с тем Самость – это и атом «божественной социальности» – Царства Божиего. Последнее представляет собой модулярный суперорганизм, модулями которого и являются отдельные Самости. Недаром слово «агапе» используется в греческом языке для обозначения социальных аспектов любви. Эго – это «унитарность» нашего организма, а Самость – это «модулярность» его, ведь переход к Самости, согласно С. Грофу, представляет собой трансперсональное превращение – выход в своих ощущениях за пределы своего Эго. В этом и заключалось то «обожение», которое проживали святые, или та «потеря человеческой формы», через которую проходили маги К. Кастанеды.
С точки зрения Эго, носитель Самости выглядит сумасшедшим – юродивым. Юродивый, или у-богий, находится «у Бога» – он является носителем «божественной социальности» и «божественной любви». Юродивый – субъект агапе и элемент модулярного суперорганизма Царства Божиего.
Эрос превращается в агапе, когда Эго превращается в Самость. – Вот решение парадокса божественной любви. Для Самости эта любовь уже не будет представать в модусе воли, но будет проявлением чувственности Самости. Нам трудно представить себе эту чувственность - мы знаем только чувственность Эго. Если чувственность Эго – это аффект от превращения другого в себя, т.е. от экспансии своего Эго, – в этом суть эротического овладевания партнером, - то может быть чувственность Самости, напротив, связана с аффектом выхода за пределы своего Эго. Это чувство возможно изоморфно аффекту жертвенности солдат во имя своего народа и Родины. Быть может подобное чувство в какой-то форме испытывают отдельные организмы модулярных суперорганизмов типа термитника или муравейника. Согласно А. Вотякову, этологические программы всех таких суперорганизмов заимствованы друг у друга в ходе эволюции разных видов на пути от унитарных к модулярным организмам.
Переход от Эго к Самости позволяет понять суть такого фундаментального религиозного понятия как «грех». «Грех» по-гречески означает «промах». Эго является «промахом» в ориентации нашего «я» по отношению к Самости. В этом и состоит суть грехопадения человечества, о котором мифопоэтически рассказывает Библия. Грех или промах состоял в том, что обретенная человеком разумность доминирующего левого полушария мозга («плод с дерева познания») была рациональной разумностью Эго. Эта разумность надолго скрыла от сознания разумность Самости, базирующуюся на совсем иных принципах. Грех же чувственности, о котором тоже повествует Библия, состоит в том, что эта чувственность принадлежит именно Эго. И для преодоления этой чувственности (вместе с Эго) все религии используют аскетические практики, которые призваны переориентировать волю нашего «я» от Эго к Самости. Т.о. грех – это все, что поддерживает в человеке его Эго. Если считать естественными все желания, которые имеют своим источником наше Эго, то действительно все естественное есть грех. И религиозное поведение и религиозные требования остаются противоестественными, пока не изменится носитель «я» в человеке. Но с обретением Самости грех исчезает – человек находится у Бога – становится убогим (с точки зрения Эго). Желания и чувства такого человека безгрешны и противоестественны с точки зрения Эго. Таковы святые.
Парадокс божественной любви позволяет понять еще один фундаментальный парадокс христианской жизни, который можно назвать «парадоксом спасения». Каждый христианин жаждет личного спасения – для этого он и приходит в церковь. И каждый мыслит носителем этой спасаемой личности, своего «я» - свое Эго. Но вся религиозная жизнь построена на умалении, на аскезе Эго. Тогда как может спастись личность, как она может достичь Бога? Парадокс разрешается в том, что спасения, т.е. соединения с Богом, достигает Самость, которой как раз личное спасение ни к чему, потому что самость достигается, как мы уже говорили, путем трансперсонального перехода, т.е. путем преодоления личности. Т.е. личное спасение возможно только путем преодоления личности – для того, чтобы спастись, надо погибнуть! Этот парадокс символически воплощен в смерти и воскресении Спасителя – этот инвариант христианской жизни должен воплощаться для каждого христианина в смерти Эго и воскресении Самости. В этом и состоит спасение для каждого. Для Эго этот путь означает только практику аскезы – не спасения дожно жаждать Эго, а умаления своего, и тогда, вдруг, однажды, когда его место займет Самость, спасение окажется достигнутым.
Смерть Эго и воскресение Самости – центральный мотив всех мифологий мира. Он воплощается в акте инициации – центральном акте в жизни человека в традиционном обществе. В этом акте человек покидает эгоистическое детство и становится взрослым элементом суперорганизма социума. Не случайно современное массовое общество Запада так инфантильно во всех своих возрастах (это первым отметил Х. Ортега-и-Гассет) – в этом обществе не происходит инициации, здесь человек остается всю жизнь эгоистом. Это общество можно назвать «эгократией». Доминирование эго в жизни людей является причиной стихийного атеизма этого общества – в людях не формируется «орган ощущения Бога» – Самость. Поэтому глубинной причиной существования коммунистических альтернатив этому обществу является религиозная причина, а не социально-экономическая. По крайней мере у глубоких мыслителй это так. Коммунизм мыслился ими как подобие христианского спасения – спасения человека от мира эгоизма. Но вместе с христианской проблемой спасения коммунизм унаследовал и христианский парадокс спасения. В данном случае он звучит так: коммунизм возможен, но не для человека. Подобно тому как Царство Божие возможно, но только для святых.
Парадокс коммунизма нашел в истории несколько вариантов решения. Первый из них – вариант Сталина. Сталин создал концлагеря для переделывания обычного человека в такого, который сможет жить при коммунизме. Т.е. концлагерь был инструментом «инициации в коммунизм». Это был несовершенный инструмент, поскольку большинство Эго уничтожалось вместе с их носителями. И только те немногие, кто нес в себе мощные культурные и религиозные задатки, смогли, пройдя концлагерь, обрести Самость. Это такие люди, как А. Солженицын, Г. Померанц, Д. Андреев. Второй вариант можно назвать гротескным – он сложился после смерти Сталина. Его наследники реализовали суть коммунизма – то, что он возможен не для каждого, - дословно, т.е. сделали коммунизм для себя. Именно они и отказались от этой выхолощенной пародии, инициировав переход к капитализму, который не требует от Эго никакой трансформации. Третий вариант – несостоявшийся – теоретически разрабатывался И. Ефремовым. Он описал модель общества, которое, подобно обществу древней Греции, базируется на культурной инициации каждого своего члена. Продуманная система аскетического воспитания и разностороннего образования Ефремовской утопии являлась апофатическим (т.е. от противного) инструментом достижения Царства Божия, о чем он не помышлял, поскольку был атеистом. Ефремов был апофатическим предтечей Царства Божия (недаром имя ему Иоанн). Ефремову удалось преодолеть примитивное социально-экономическое понимание проблемы коммунизма, он осознал ее культурно-антропологическую природу. Ефремов показал, что суть этой проблемы заключается в инициации человека – преодолении инфантильного Эго и формировании Самости. Сегодня мы понимаем, что это религиозная и даже биологическая по своей сути проблема, но от этого модель коммунизма Ефремова стала еще более реалистичной в наших глазах. |
Дата: 24.12.2004, Просмотров: 4433
|
|
|
