|
|
Количество статьи: 297
Статьи за 24 часа: 0
[ Все статьи | Поиск | Top 10 | Категории ]
Граница философии (платонический диалог)
|
«О чем невозможно говорить,
о том следует молчать»
(Людвиг Витгенштейн)
- Я всегда считал эту теорему Витгенштейна просто красивой фразой. В самом деле: сегодня мы растерянно молчим о чем-то, а завтра уже находим слова, чтобы сказать о нем же что-то существенное. Разве не так?
- Да это так – это и есть содержание теоремы Геделя, о которой мы говорили в диалоге «Геделиана». Но есть такая вещь, о которой мы можем только молчать. И эта вещь является абсолютной границей философии,
- Что же это за вещь?
- Это смерть,
- Ну, разве это так? А сколько сказано и написано философами о смерти за минувшие века!
- О смерти вообще - да, но я говорю о личной смерти философа,
- В смысле: умер и перестал философствовать. Но что же здесь удивительного – все мы смертны?
- Нет, я говорю не о свершившемся факте смерти философа, а о предстоящей его смерти, о которой он пытается что-то сказать. Вот эта-то попытка и обращается в молчание Витгенштейна,
- Всегда?
- Да, всегда. Это и есть граница философии. Даглас Хофштадтер говорил: «Когда мы пытаемся вообразить собственное несуществование, нам приходится выйти из себя и отобразить себя на кого-то другого». Но смерть другого мы неизбежно эстетизируем, занимая по отношению к ней, как говорил Бахтин, «авторскую позицию вненаходимости». То есть, рассуждая о смерти другого, мы так или иначе творим искусство, некую пьесу или роман, но это уже совсем не философия. Ибо философия – это продолжение напряженного личного бытия, но только в словах: то, что мы не можем пропустить через свое личное бытие, не может стать предметом философского дискурса,
- Значит искусство может сказать о смерти?
- Может, но не о своей - не об авторской, а о смерти героев произведения,
- А религия может сказать о личной смерти?
- Может, потому что для религии смерти просто не существует. Философ же знает, что смерть есть, но обречен молчать о ней. И этот факт ставит под сомнение серьезность философии как занятия,
- Почему?
- Потому что философия призвана давать ответы на все предельные вопросы бытия. А если она в принципе не в состоянии сказать ничего внятного о таком предельном состоянии как смерть, то возникает подозрение в сомнительности и остальных ее потуг. Для того, чтобы оправдать философию, философ должен найти способ включить молчание о смерти в свою жизнь,
- Как это?
- Например так, как это сделал Сократ, приняв чашу цикуты и дав, тем самым, право всем философам, жившим после него, серьезно относиться к своему занятию. Смерть Сократа была философским актом, наполнившим теорему Витгенштейна страшным бытийным содержанием,
- Что ж теперь всем, кто рассуждает, нужно сделать себе харакири, чтобы их рассуждения выглядели весомее?
- Нет, зачем же: повторенный многократно, этот акт приобретет налет пошлой театральности, потому что уже будет «отображением себя на кого-то другого», а именно на Сократа,
- Чем же еще можно наполнить молчание Витгенштейна?
- Молитвой,
- Молитвой?
- Молитва – это не столько разговор с Богом, сколько молчание о Боге. В этом молчании Бог – не чужой, не вполне Другой для меня. Он частью и я тоже. Поэтому, оставаясь в вечности после моей смерти, Он - частично это я, остающийся после моей смерти,
- Но это уже не философия, а религия!
- Вот именно! Так же как и поступок Сократа это не философия, а этика. Так же как и попытка «отобразить себя на кого-то другого» это не философия, а искусство, эстетика. Так проблема смерти очерчивает границы философии или бытия в говорении. Этика, эстетика, религия – это все модусы молчания Витгенштейна. А философия требует для своего обоснования совсем иной теоремы: «О чем невозможно молчать, о том следует говорить»,
- Это как говорит Жванецкий: «Писáть, как и пúсать, нужно только когда уже невозможно больше терпеть»,
- Совершенно верно! |
Дата: 15.05.2009, Просмотров: 2382
|
|
|
